Телевизионные СМИ получают большую часть своего рекламного бюджета от международных фармацевтических компаний, что создает непреодолимое влияние на освещение всех сфабрикованных исследований в поддержку их вакцин и других так называемых методов лечения.[14]Только в 2020 году фармацевтическая промышленность потратила на такую рекламу 6,56 миллиарда долларов.[13,14] Фармацевтическая телереклама составила 4,58 миллиарда, что составляет невероятные 75% от их бюджета. Это позволяет приобрести большое влияние и контроль над СМИ. Всемирно известные эксперты во всех областях инфекционных заболеваний исключены из средств массовой информации и социальных сетей, если они каким-либо образом отклоняются от сфабрикованной лжи и искажений со стороны производителей этих вакцин. Кроме того, эти фармацевтические компании тратят десятки миллионов на рекламу в социальных сетях, причем лидирует компания Pfizer, потратившая $55 миллионов в 2020 году[14].

Хотя эти нападки на свободу слова достаточно страшны, еще хуже то, что администраторы больниц осуществляют практически всеобщий контроль над деталями медицинского обслуживания в больницах. Эти наемники теперь указывают врачам, каких протоколов лечения они должны придерживаться, а каких нет, независимо от того, насколько вредны "одобренные" методы лечения или насколько полезны "неодобренные"[33, 57].

Никогда в истории американской медицины администрация больниц не диктовала врачам, как им заниматься медициной и какие лекарства использовать. CDC не имеет права диктовать больницам или врачам в отношении медицинских процедур. Тем не менее, большинство врачей подчинились без малейшего сопротивления.

Федеральный закон о здравоохранении поощрял эту человеческую катастрофу, предлагая всем американским больницам до 39 000 долларов за каждого пациента отделения интенсивной терапии, которого они помещали на респираторы, несмотря на то, что уже в самом начале было очевидно, что респираторы были основной причиной смерти этих ничего не подозревающих, доверчивых пациентов. Кроме того, больницы получали 12 000 долларов за каждого пациента, поступившего в отделение интенсивной терапии, что, по моему мнению и мнению других, объясняет, почему все федеральные медицинские бюрократические структуры (CDC, FDA, NIAID, NIH и т.д.) делали все возможное, чтобы предотвратить раннее лечение, спасающее жизни.[46] Позволить пациентам ухудшиться до такой степени, что им потребуется госпитализация, означало большие деньги для всех больниц. Растущее число больниц находится под угрозой банкротства, а многие закрыли свои двери еще до этой "пандемии".[50] Большинство этих больниц теперь принадлежат национальным или международным корпорациям, включая учебные больницы.[10].

Интересно также отметить, что с приходом этой "пандемии" мы стали свидетелями резкого увеличения числа больничных корпоративных сетей, скупающих ряд больниц, находящихся в группе финансового риска.[1,54] Отмечается, что миллиарды федеральной помощи Covid используются этими больничными гигантами для приобретения этих находящихся в группе финансового риска больниц, что еще больше усиливает власть корпоративной медицины над независимостью врачей. Врачам, изгнанным из своих больниц, трудно найти сотрудников в других больницах, поскольку они тоже могут принадлежать тому же корпоративному гиганту. В результате политика вакцинального мандата охватывает гораздо большее число сотрудников больниц. Например, клиника Майо уволила 700 сотрудников за то, что они воспользовались своим правом отказаться от опасной, по сути, непроверенной экспериментальной вакцины.[51,57] Клиника Майо сделала это, несмотря на то, что многие из этих сотрудников работали в самый тяжелый период эпидемии, и их увольняют, когда вариант Омикрон является доминирующим штаммом вируса, патогенность которого для большинства равна обычной простуде, а вакцины неэффективны в предотвращении инфекции.

Кроме того, доказано, что у вакцинированного бессимптомного человека титр вируса в носоглотке так же высок, как и у инфицированного невакцинированного человека. Если цель вакцинации - предотвратить распространение вируса среди персонала больницы и пациентов, то наибольший риск передачи вируса представляют именно вакцинированные, а не невакцинированные. Разница в том, что больной невакцинированный человек не пойдет на работу, а бессимптомный вакцинированный распространитель - пойдет.

Мы знаем, что крупные медицинские центры, такие как клиника Майо, ежегодно получают десятки миллионов долларов в виде грантов NIH, а также деньги от фармацевтических производителей этих экспериментальных "вакцин". На мой взгляд, это и есть реальное соображение, определяющее эту политику. Если это будет доказано в суде, то администраторы, принимающие эти решения, должны быть привлечены к ответственности по всей строгости закона и засужены всеми пострадавшими сторонами.

Проблема банкротства больниц становится все более острой из-за того, что больницы требуют вакцинации и в результате большое количество сотрудников больниц, особенно медсестер, отказываются от принудительной вакцинации.[17,51] Все это беспрецедентно в истории медицины. Врачи в больницах несут ответственность за лечение своих пациентов и работают непосредственно с этими пациентами и их семьями, чтобы начать это лечение. Сторонние организации, такие как CDC, не имеют права вмешиваться в это лечение, и делают это, подвергая пациентов серьезным ошибкам со стороны организации, которая никогда не лечила ни одного пациента с COVID-19.

Когда началась эта пандемия, больницы по приказу Центра по контролю и профилактике заболеваний должны были следовать протоколу лечения, который привел к смерти сотен тысяч пациентов, большинство из которых выздоровели бы, если бы было разрешено правильное лечение.[43,44] Большинство этих смертей можно было бы предотвратить, если бы врачам разрешили использовать раннее лечение такими препаратами, как ивермектин, гидрокси-хлорохин и ряд других безопасных лекарств и природных соединений. По оценкам, основанным на результатах врачей, успешно лечивших большинство пациентов с ковидией, из 800 000 человек, которые, как нам говорят, умерли от ковидии, 640 000 можно было бы не только спасти, но и во многих случаях вернуть здоровье до заражения, если бы применялось обязательное раннее лечение этими проверенными методами. Пренебрежение ранним лечением представляет собой массовое убийство. Это означает, что на самом деле умерло бы 160 000 человек, что гораздо меньше, чем число погибших от рук бюрократии, медицинских ассоциаций и медицинских советов, которые отказались встать на защиту своих пациентов. Согласно исследованиям раннего лечения тысяч пациентов смелыми, заботливыми врачами, семьдесят пять - восемьдесят процентов смертей можно было бы предотвратить[43,44].